В прошлом номере, в статье о Фрице Шменкеле, мы упомянули о другом военнослужащем Вермахта, Яне Кубате, который также перешел на сторону партизан. Его имя после войны было позабыто до 1965 года и было «вспомнено» в связи со Фрицем Шменкелем.

         Ян Кубат родился в семье, которую по гитлеровским законам «О чистоте расы» нельзя было отнести к «истинным арийцам»: отец – чех, мать – немка. Именно по этой причине Яна не призвали в армию в самом начале Второй Мировой войны. Призывная комиссия приметила в нем «истинного арийца» только в августе 1941 года, когда в связи с потерями в войне с СССР, призывать стали практически всех подряд.

         Деревня Починки, что на Смоленщине, осталась в стороне от движения основных немецко-фашистских сил на Москву. Дремучие леса, болота, неширокие сельские дороги не давали возможности для широкого маневра техники. В Починках осталась лишь мастерская по ремонту самолетов, да невдалеке разместилась комендатура.

         Механики чувствовали себя в Починках полными хозяевами: реквизировали у населения живность, продукты. С опаской посматривали, правда, на окружающие болотистые леса — доходили иногда слухи о налетах партизан на комендатуры. Но здесь все было тихо.

         Вечерами, выставив охрану, пили самогон, играли в карты, обсу­ждали, какой подарок привезти домой из Москвы, а Кубат, тем временем, исправно нес службу: копался в самолетах, патрулировал, но после этого держался как-то особняком от своих «коллег». Его не страшили леса. Он не сомневался, что сумеет партизан убедить принять его в отряд.

         Пытался было заговорить на эту тему с Таней, дочерью хозяина дома, в ко­тором остановился, но та подняла на него удивленные глаза: «Что вы, пан солдат, в наших краях никаких партизан»...

         Вечерами, когда совсем становилось невмоготу от пьяных разговоров «коллег», одевался и шел в один из домов, где собиралась местная молодежь. Понемногу, тщательно подбирая слова, говорил по-русски. Девчата после этого только недо­уменно разводили руками: странный солдат, получалось, послушав его, со своими он, вроде, не в ладах, не немец он. Попробуй тут разберись...

         Зима 1941/42 года удивила даже стариков: уже в октябре ударили морозы. Иногда днями в Починки не заезжала ни одна машина. Четыре истребителя, что в основном были уже готовы к отправке на фронт, за­несло сугробом. Наконец пришел долгожданный приказ: персоналу авиамастерских перебазироваться на новое место, самолеты оставить под надзором техника Кубата.

         Ему сочувствовали: оставаться здесь, в стороне от гарнизонов, в лесу... Да, парню явно не повезло. Погрузили в машину свои вещи, инструмент и уехали. А Ян радовался. Все складывалось, с его точки зрения, очень удачно: вот только бы узнать о партизанах. Верил, что это все-таки будет. Солдаты охраны только удивленно переглядывались: на улице трещит мороз, а техник каждый день копается в истребителях. Сидел бы лучше дома, пил само­гон, беседовал с фрейлейн Таней. Никакого тебе начальства, никаких забот. Посоветовали это Кубату, но тот накричал, что старается даже в этих условиях подго­товить технику непобедимой армии фюрера. Проблем еще с таким наживешь. Махнули рукой, отстали — пусть выслуживается.

         А Ян делал свое дело, решив явиться в отряд не с пустыми руками. Демонти­ровал с самолетов пулеметы, вывел машины из строя, основательно попортив в них электросистемы, а затем подал коменданту рапорт, в котором сообщалось о совершенной партизанами диверсии, в результате чего были выве­дены из строя готовые к отправке на фронт самолеты. Сам Кубат остался вне подозрения, зато крепко досталось солдатам охраны.

         Как и в случае со Фрицем Шменкелем, партизанская разведка быстро выявила «интересного солдата среди оккупантов. То ли немец, то ли чех. Помогает населению, просит связать его с партизанами». С собой в отряд Ян Кубат принес и автоматы, и пистолеты, и пулеметы – все было относительно честно украдено с немецких складов.        

         В отличии от Шменкеля, Ян первое время не участвовал в боевых операциях. Ему поручили ремонт трофейного оружия и обучение партизан.

         Дмитриевская операция (февраль 1942 года), стала первой партизанской операцией, в которой участвовал Кубат и внес в нее на первый взгляд скромный вклад. В самый разгар боя один за другим стали отказывать трофейные немецкие пулеметы. Ян с ходу определил: немецкое оружие не вынесло русских морозов. Как бывший механик, он подсказал верный способ устранения неисправности: раздобыть бензин и удалить застывшую смазку.

         В апреле 1942 года партизанский отряд установил связь с Красной Армией. Было получено типичное для того времени задание: взять и передать на ту сторону линии фронта «языка». Прибывшие армейские разведчики, после консультации с командирами партизанских отрядов, выбрали двух кандидатов для спецоперации: Фриц Шменкель и Ян Кубат.

         Операция готовилась две недели: была проверена дорога, выявлены огневые точки, время передвижения связных. Параллельно командование озадачило партизанских портных.

         Через две недели два молодых, щеголевато одетых фашистских офицера нетерпеливо переми­нались у стоящей на обочине дороги легковой автомашины. Едва невдалеке показался мотоциклист - связной, как один из них властно поднял руку. Фашист затормозил и вытянулся перед лейтенантом. Он тут же был сбит с ног мастерским ударом, мгновенно скручен и с кляпом во рту оказался в машине.

Подобная участь постигла и двух других связных.

Через  несколько  дней   «языки»   были   доставлены   в   расположение   дивизии.

         Вскоре Кубат опять отличился. Партизанский штаб, который Ян охранял вместе с товарищами, расположился в деревне Шамилово. Местные жители шли к парти­занам со своими горестями, бедами. Их беспрепятственно пропускали. Но вот один из посетителей чем-то не понравился Кубату. Он вспомнил, как этот неиз­вестный еще накануне выспрашивал у крестьян, кто в штабе, сколько человек. Не долго думая, Ян арестовал подозрительного и передал товарищам. При обыске у того нашли взрывчатку и другое диверсионное снаряжение. На допросе задер­жанный сознался, что был послан фашистами с заданием уничтожить партизанский штаб.

         Летом  1942 года немецкое  командование группы армий «Центр» решило любой ценой уничтожить действующие в ее зоне ответственности партизанские отряды. Против них были стянуты крупные силы при поддержке танков и авиации. В июле 1942 года отряд в котором служил Ян Кубат был окружен в районе Нелидова. С большими потерями партизаны смогли прорваться в сторону Оленино, но там были окружены, как казалось, окончательно. Как вспоминает командир отряда Владимир Иванович Попов, Ян Кубат вызвался добровольцем прикрыть очередной прорыв отряда.

         Ян Кубат залег с пулеметом и отстреливался до последнего. Он слышал, как все дальше и дальше удалялись разрывы гранат и автоматные очереди. Это означало, что отряд все таки прорвался. По мнению Попова, Кубат мог бы отступить и вернуться в отряд, но понимал – в этом случае, отряд снова будет настигнут. Будет новое окружение и новые потери.