Часто приходится слышать и читать, что нападение фашистской Германии на СССР было внезапным и неожиданным. В моей памяти тогда десятилетнего подростка сохранились совершенно иные впечатления. Помню слова отца - народного судьи г. Слуцка (Павловска). Провожая нас с мамой на Московском вокзале Ленинграда 14 июня 1941 г. отдыхать к бабушке в деревню Коленицы Старицкого района Калининской области, отец говорил: “Вероятно, скоро начнется война с Германией, но я спокоен, что вы будете в безопасности, далеко от фронта”. Очевидно, что отец верил в быструю победу над агрессором на его территории. Однако страна жила в тревоге... А многие ленинградцы находились под тяжелым впечатлением от близких и кровавых боев с Финляндией.
Деревня встретила нас напряженной тишиной и покоем. Бабушка Анисья с утра до вечера хлопотала по хозяйству, а дедушка Антон пас колхозный скот. Все многочисленное население деревни было занято на колхозных работах. Меня поразили патриархальные порядки в доме, что особенно ярко проявлялось за обеденным столом. Собирались все: мама, тетя, двоюродный пятилетний брат из Москвы Юра. В центре под иконой садился дедушка Антон, а бабушка, подав еду на стол, садилась напротив деда. На столе стояло одно большое деревянное блюдо, от которого шел пар и вкусные запахи. По команде деда все вооружались деревянными ложками и начинали “хлебать щи”. У меня плохо получалось. Пока ложка попадала в рот, на столе оказывалась часть содержимого. Дед терпеливо учил, что надо в другой руке держать кусок хлеба, на который стекают капли щей. Однажды я первым пытался зачерпнуть “густышку” с мясом и получил от деда ложкой по лбу с пояснением, что такой команды еще не было. Это был памятный урок уважения традиций, порядка, справедливости, почтения к старшим.
Мирная размеренная сельская жизнь закончилась огромной тревогой во второй половине дня 22 июня, когда пришло известие о войне. Уже через 2 - 3 дня начались проводы мужиков из деревни в армию. Молодые парни шли на фронт с песнями под гармошку, женщины рыдали и причитали, а деревенские ребятишки сопровождали колонну новобранцев с возбуждением и любопытством. Серьезные отцы семейств шли молча, обняв жен и детей... Вскоре деревня осталась со стариками, бабами и детьми. С этого момента и до конца войны все колхозные и домашние заботы, вся ответственность за обеспечение фронта и тыла продовольствием легли на плечи женщин, малочисленных стариков и подростков.
В конце июля или начале августа пришло письмо от отца, в котором он сообщал, что уходит добровольцем на фронт в составе Ленинградского народного ополчения. Мама срочно выехала в Павловск, но когда она оказалась там, в пригороде уже шли бои с немцами. Наш дом, расположенный недалеко от вокзала, был разграблен. Соседи сказали, что отец уже на фронте. Мама последней электричкой выехала в Ленинград, оказавшийся в блокаде.
В деревне началась пора уборки урожая под лозунгом “Все для фронта, все для победы!” Трудились все от мала до велика! Однако вскоре колхозные кони были отправлены в Красную Армию и селяне перешли на тяжелый ручной труд. 1 сентября я пришел в 3-й класс Коленицкой начальной школы. Учителя провели с нами беседу о том, что идет страшная война с фашизмом, что армии и городам нужны хлеб, картофель и другие продукты, а рабочих рук не хватает, поэтому все школьники направляются для работы в свои колхозы до особого распоряжения. С этого момента начался мой труд во всех колхозных работах до ноября 1945 года, когда отец офицер-фронтовик был демобилизован и устроился на работу в Калинине.
Ярчайшим событием второй половины сентября 1941 г. в моей памяти сохранилось отступление наших войск. Через деревню непрерывным потоком шли колонны понурых и измученных пехотинцев со своими командирами. За ними ехала артиллерия на конной тяге. Огромные пушки везли тягачи. Отступающие части шли несколько дней по проселочным дорогам в направлении на село Медное. У всех жителей было очень тревожное состояние, которое усилилось трагическим событием. Дело в том, что в деревне жил бобылем старый, больной старик. Как и многие селяне, он часами стоял у своего дома, опираясь на палку, и сумрачным взглядом провожал отступающих воинов. Вначале он что-то ворчал про себя, а затем стал громко кричать: “Стыдно отступать! Нас бросаете под немцев!..” Солдаты проходили молча, не отвечая на обидные слова и обвинения. Но когда подошла колонна, во главе которой были старшие начальники, то последовал короткий приказ: “Арестовать!” Как дальше развивались события, я не видел, так как бабушка увела меня в дом, но быстро распространился слух, что старика расстреляли.
Вечером, когда колонна войск уже прошла, я тайком отправился по прогону к колхозным постройкам и увидел труп старика, а рядом к бревну был приколот листок из блокнота. Это был короткий приговор за подписями трех комиссаров о немедленном расстреле. Запомнились такие громкие и необыкновенные для меня слова, как “провокатор”, “враг народа”, “антисоветская пропаганда”, “приговор приведен в исполнение”. Все это никак не увязывалось с больным и чудаковатым стариком. Женщины-соседки ночью тихо похоронили старика там же, за усадьбой у дороги, и могила его вскоре затерялась в вихре военных событий. Когда я спросил у бабушки, кто этот старик, она очень неохотно ответила, что это деревенский сумасшедший, и решительно пресекла дальнейшие расспросы.
В начале второй декады октября в деревне появилась небольшая фронтовая часть, командиры которой стали разъяснять населению, что вскоре предстоит бой с немцами, поэтому надо либо уйти из деревни, либо рыть землянки. Насколько я помню, никто деревню не покинул. Напротив нашего дома стояла колхозная конюшня, в которой разместились лошади воинской части, а чуть в стороне солдаты соорудили большую землянку с двумя накатами бревен для размещения жителей ближайших домов.
Как-то рано утром мы проснулись от звуков все нарастающей оружейной и пулеметной стрельбы со стороны деревни Нестерово. Бабушка Анисья потребовала, чтобы мы с Юрой быстро оделись и вместе с ней и тетей Дусей побежали прятаться в землянку. Она захватила с собой кувшин с водой и краюху хлеба. Наш дед Антон заявил, что он старый солдат и останется дома следить за скотиной. Вскоре мы оказались в глубокой землянке, где уже находились соседи. Между тем бой за деревню все усиливался, появились нарастающие и воющие звуки, которые заканчивались близкими разрывами мин. Нам казалось, что мины взрываются прямо над нами. Нашей бабушке несколько раз становилось плохо, и она теряла сознание. Думаю, что это был страх за нас, ее внуков. Женщины ее подхватывали, не давая упасть, а мне велели брызгать ей в лицо водой из кувшина. Она приходила в себя, а от очередного сильного взрыва все повторялось.
Ближе к вечеру бой затих. Все жители стали расходиться по домам. Вокруг нашего укрытия зияли воронки от мин. Дома нас встретил дедушка Антон, который с гордостью заявил, что он спас дом от пожара. По его свидетельству, от взрыва одной из мин огненные осколки упали на соломенную крышу и появился дым. Дедушка подставил лестницу, сбросил горячие осколки и затушил огонь. Бабушка была очень напугана происходящими событиями и заявила, что она немедленно забирает внуков и уходит в свою родную деревню Избрижье, расположенную за 10 - 12 километров вниз по Волге. Дедушка как мог ее успокаивал, уговаривая покинуть деревню рано утром. Он убеждал ее, что ночью боя не будет, что надо испечь хлеба на дорогу, а он все равно никуда из дома не уйдет. Все так и произошло.
Ранним утром на столе стояли свежие ароматные буханки хлеба, которые испекла бабушка. Ночью выпал снег. Мы тепло оделись, а мне были предложены еще и валенки. В соседней деревне Выш-Городище мы присоединились к толпе таких же беженцев. Вскоре со стороны д. Знаменка подошли 4 - 5 легких танков с открытыми люками. Молодые танкисты лихо успокаивали беженцев, обещая, что они скоро “зададут жара фашистам”. Однако толпа людей продолжала увеличиваться и двигаться по дороге на с. Андреевское. Шли женщины и дети очень медленно, останавливались и прислушивались к приглушенным звукам боя. Уже темнело, когда мы подошли к крайнему дому села Андреевское, что в 7 километрах от нашей деревни. Было тихо и тревожно. Решили проситься на ночлег. Весь дом оказался забит беженцами. Ночью я проснулся от разговора и увидел двух красноармейцев, которые расспрашивали хозяйку, как пройти к какому-то пункту.
Утром решили продолжать свой путь. Светило солнце, снег быстро таял. Недалеко от дома мы увидели труп молодого младшего командира в новом обмундировании и раскинутой плащ-палатке. Он лежал на спине. А в его груди торчал огромный нож. Оцепенение, ужас, причитания и слезы женщин сменились общим страхом, когда послышались нарастающие звуки низко летевших самолетов с черными фашистскими крестами на крыльях. Толпа ринулась вниз от деревни к Волге. Люди падали лицом вниз на холодную и мокрую лужайку, закрыв голову руками. Мне почему-то не было страшно, а разбирало любопытство, поэтому я повернулся на спину и наблюдал за самолетами, которые шли вверх по Волге в сторону нашей деревни. Фашистские летчики ходили кругами над деревней, пикировали и сбрасывали бомбы. Земля вздрагивала, черные столбы поднимались высоко вверх, закрывая солнце, а затем мы увидели огни пожарищ. Бабушка громко молилась, догадываясь, что немцы бомбят нашу деревню.
Вскоре со стороны Волги послышались звуки барабанного марша. Все взоры оказались прикованными к колонне немцев, которые двигались в нашу сторону. Я насчитал 18 немцев в летней форме с автоматами на груди. Впереди шел офицер с тросточкой в руках, которой он дирижировал четкие шаги своей команды под звуки барабана. Это был картинный марш “победителей”. При входе в село прозвучала громкая команда, и колонна остановилась у 3-го дома от Кошевского оврага. Это был добротный дом с резными наличниками и большим крыльцом. У дома стояли празднично одетые пожилые хозяева. Они встречали “освободителей” хлебом и солью. В нашей толпе послышались осуждающие голоса: “Вот что делают, кулачье!” Однако немецкий офицер пренебрег гостеприимством. Он подошел к старику, тросточкой смахнул на землю хлеб-соль и отдал команду, по которой немцы бросились по домам: начался обычный грабеж завоевателей. Встречавшие “освободителей” стояли растерянными под окнами своего дома, оглушенные куриным гвалтом и поросячьим визгом.
Картина немецкого грабежа определенным образом подействовала на беженцев: всюду немцы, надо возвращаться по домам. Толпа устремилась вниз от села, к левому берегу Волги, и в обратный путь. Мы с бабушкой оказались в середине стихийной толпы, бредущей без всякой дороги по топкому устью реки. Вскоре со стороны Кошевского оврага раздалась немецкая команда и громкие выстрелы из крупнокалиберного пулемета. Люди бросались на землю прямо в снег, грязь и воду. Мне представляется, что это был момент самоорганизации беженцев: кто-то плакал, причитал, проклинал все на свете, но в толпе нашелся мудрый и храбрый старик, знающий несколько слов по-немецки. Он поднялся с белым женским платком, прошел вперед и вступил в переговоры с немецким офицером. В результате нашей толпе было разрешено подняться и двигаться вверх по Волге.
К вечеру мы добрались до д. Нестерово и остановились у знакомых. Все мы были мокрые и грязные, а мои валенки насквозь промокли и стали очень тяжелыми. Я забрался на теплую русскую печку, положил под себя валенки, одежду и крепко уснул.
Только на следующий день мы оказались в своей деревне. Повсюду находились следы проходившего боя и бомбежки. Особенно поразило то, что по дороге из деревни в школу лежали убитые красноармейцы, а рядом со зданием школы зияла огромная воронка от бомбы, в которую несколько дней спустя по приказу немцев жители закопали, по слухам, тела около 100 наших воинов. В наши дни над этой братской могилой стоит памятник, и, по данным облвоенкомата, в ней захоронено 77 советских воинов, павших в боях за нашу деревню. По рассказам очевидцев, наши танкисты первоначально, как и обещали беженцам, отбросили немцев на 5 - 7 километров до д. Броды, но на следующий день немецкая авиация уничтожила эти легкие танки, у которых закончилось горючее, расстреляла отступавших пехотинцев, разрушила и сожгла несколько колхозных построек, домов, стогов сена и соломы. Это зарево и бомбежку мы наблюдали из с. Андреевское.
В центре деревни Коленицы у нашего дома мы испытали настоящий шок: на месте нашего дома зияла воронка, вокруг раскиданы бревна и доски, частично сохранилась дворовая пристройка с оторванными воротами, всюду хозяйничали фашисты-грабители. Одни ловили наших кур и рубили им головы, другие их ощипывали, третьи разделывали тушу поросенка. Соседи рассказали, что произошло накануне во время атаки немецких самолетов. Наш дед сидел на крыльце дома через дорогу со своим соседом-стариком. К ним обратилась группа наших голодных красноармейцев с просьбой о хлебе. Антон Трофимович заявил, что у него в доме на столе лежат несколько буханок свежего хлеба, и пригласил всех в свой дом. С ним за хлебом пошли двое. Эту группу заметил немецкий ас и спикировал на дом, в который только что вошел дед Антон с молодым солдатом, а его товарищ остался у крыльца. Он был ранен и поведал соседям о случившемся.
Бабушка попросила соседей помочь найти и похоронить деда и солдата. В огороде стали рыть могилу, а меня бабушка отправила за поисками коровы, которая, по свидетельству соседей, убежала из разрушенного двора в поле. Мудрая бабушка объяснила, где может находиться корова и где следует мне ее привязать, чтобы сохранить нашу кормилицу от немцев. Корову я нашел далеко от деревни и, по совету бабушки, спрятал ее, привязав к столбу колхозной постройки, где хранилась солома.
К моему возвращению погибшие дедушка и солдат были похоронены в одной могиле у разрушенного дома, а семья бабушки разместилась в доме другого убитого одинокого старика. Так началось наше незабываемое двухмесячное, полное тревог, унижений и страхов, проживание в деревне, захваченной фашистами. Но это уже другая история.
А в моей памяти навсегда сохранилась картина боя за небольшую тверскую деревню и преклонение перед теми советскими воинами, кто отдал жизнь, отстаивая каждую пядь своей родной земли в суровые годы Великой Отечественной войны, что стало залогом нашей Великой Победы над фашизмом!
Борис Нилов,
ветеран Великой Отечественной войны,
кандидат исторических наук,
"Тверские ведомости"
|
