Трагические события первых дней, недель, месяцев войны с Германией по-прежнему находятся в центре внимания историков. Наряду с глубокими исследованиями зачастую появляются и такие, где поражения Красной Армии на первом этапе войны объясняются причинами явно надуманного характера, не подтвержденными реальными фактами…
Так, в своих исследованиях историк Ю. Мухин утверждает, что самые тяжелые поражения Красной Армии в 1941 году, «котлы» под Белостоком и Минском, под Киевом и Вязьмой фашистам удались в результате предательства генералов Павлова, Кирпоноса и Лукина. С этим невозможно согласиться.
…Да, вечером 21 июня 1941 г. генерал армии Павлов был в театре, откуда он приехал на свой командный пункт. Но не только по его вине войска округа не были приведены в состояние полной боевой готовности. Тогда «было категорически запрещено производить какие-либо выдвижения войск на передовые рубежи по плану прикрытия без личного разрешения И. В. Сталина» (Г. Жуков). Приказ из Москвы, отменяющий эту тактику, пришел слишком поздно, а проявить свою инициативу командующий округом не решился, зная настрой Сталина и наркома обороны.
Г. Жуков, по его словам, «в основном верил поступавшей информации» об угрозе германского нападения, но «выводы сделал, учитывая точку зрения Сталина». Так поступали и другие наши военные деятели, в том числе и Павлов, доложивший Сталину за две недели до начала войны, что «сведения о сосредоточении немецких войск вдоль наших границ являются провокационными».
В директиве наркома обороны С. Тимошенко и начальника Генштаба Г. Жукова от 21 июня 1941 г. «О приведении в боевую готовность войск в связи с возможным нападением фашистской Германии на СССР» говорилось, что «в течение 22-23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев». Ставилась задача не поддаваться на «провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения», войскам западных военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников. После утверждения Сталиным этой директивы Тимошенко и Жуков прибыли в Наркомат обороны в 23 часа 21 июня. Работники Генштаба сразу стали передавать ее в округа, передача закончилась в 0.30 22 июня. Но до момента нападения фашистов она не дошла даже до всех командиров дивизий. При этом надо отметить, что адмирал Н. Кузнецов за двое суток до начала войны получил разрешение Сталина привести военно-морской флот в боевую готовность. В ночь на 22-е июня он прочитал телеграмму, заготовленную Жуковым для приграничных округов, и спросил: «Разрешено ли в случае нападения применять оружие?» Ответ был однозначным: «Разрешено».
Действительно, Сталин и Генштаб до- пустили просчет в определении главного удара агрессора, полагая, что он будет направлен на захват Украины, и потому самую сильную группировку расположили на юго-западном направлении. Но самая мощная группировка германских войск была брошена против Западного фронта. Павлов, не имея должного командного общевойскового опыта, не смог в сложнейшей обстановке успешно руководить войсками фронта. В четырехтомном исследовании «Великая Отечественная война, 1941-1945» «Военно-исторические очерки» (1988-1999)» утверждается, что «поражение Западного фронта - это беда, а не вина сорокачетырехлетнего Павлова». Но все-таки нельзя полностью отрицать его вины: боевая выучка войск округа была на низком уровне, он, возглавляя его целый год, сделал непростительно мало, чтобы лучше подготовить их к войне.
В первый же день была уничтожена почти вся авиация Западного округа. Командующий сразу потерял связь с
3-й и 10-й армиями. Он принял ряд решений, не отвечавших создавшейся критической ситуации. Хотя еще в январе1941 г. при проведении военной игры в основу стратегической обстановки были положены события, которые в случае германского нападения могли развернуться на западной границе. В этой игре Павлов потерпел сокрушительное поражение от Жукова, но не сделал после нее нужных выводов.
Однако Павлов не был предателем, его нельзя причислить к генералам, которые, как утверждают некоторые историки, «скрывали свои антисоветские настроения и предпочли героическому сопротивлению сдачу врагу». Это вымысел, что подтверждает даже облик Павлова: когда он по вызову прибыл первого июля в Москву, то Жуков «его едва узнал, так изменился он за восемь дней войны». Впоследствии он был реабилитирован «за отсутствием состава преступления». А тогда, в 1941-м, справедливо было бы наказать его, как и генералов Климовских, Клыча, Григорьева, понижением в звании и должности, не применяя крайнюю меру наказания. Показательный расстрел Павлова и ряда других генералов делал только их виновными за катастрофу на Западном фронте, Сталин тем самым - вольно или невольно - перекладывал на них и свою ответственность, и просчеты высшего военного руководства Красной Армии.
А в чем была «вина» генерала Луки- на?
Общепринято, что стратегическим успехом нашей армии явилась задержка почти на два месяца немецкого наступления в районе Смоленска. 16 июля
1941 г. Смоленск почти полностью был занят германскими войсками. 16-я армия под командованием генерал-лейтенанта М. Лукина и 20-я армия были окружены врагом в северной части города. Но и в крайне неблагоприятной обстановке они героически сражались почти 10 дней и задержали наступление немцев на московском направлении. «26 июля при помощи группы К. Рокоссовского, в составе которой были и танковые части, большинству частей 16-й и 20-й армий удалось с боями вырваться из окружения южнее Ярцева и выйти на восточный берег Днепра, где они соединились с главными силами фронта и перешли к обороне» (Г. Жуков). 5 августа 1941 г. М. Лукин был награжден орденом Красного Знамени за бои в районе Смоленска, которые шли с 10 июля по 10 сентября и сыграли немалую роль в срыве плана германского командования быстро захватить Москву.
Немецкие войска 30 сентября - 2 октября начали операцию «Тайфун» с целью захвата Москвы. 10 октября командующим Западным фронтом был назначен Г. Жуков. По его словам, 10 и 12 октября командармам окруженных войск были переданы радиотелеграммы, в них «ставилась задача на прорыв, общее руководство которым поручалось командующему 19-й армией М. Ф. Лукину». Но эффективно руководить действиями окруженных армий Лукин не мог из-за потери управления - связи с частями не было, из вражеского кольца пришлось вырываться отдельными группами. Группа командиров во главе с Лукиным и Болдиным решила уходить на юго-запад. Во время перестрелки с врагом Лукин был ранен в ногу осколком мины. Идти он не мог, его несли товарищи. Во время нового нападения немцев Лукин получил еще две раны - в уже поврежденную ногу и руку и потерял сознание. Очнулся уже в немецком госпитале. Ему ампутировали ногу. В плену он вел себя достойно. После освобождения ему присвоили звание Героя Советского Союза. На каком же основании Лукина сейчас некоторые историки отнесли к предателям?
М. Кирпонос в феврале 1941 г. возглавил Киевский военный округ. Г. Жуков писал, что «это был очень опытный общевойсковой командир. ...жизненный опыт, трудолюбие и природная сметка гарантировали, что из Михаила Петровича вырабатывается первоклассный командующий войсками». В первой половине июля наметилась угроза окружения 12, 26-й и 6 армий Юго-Западного фронта. Командующий фронтом генерал-полковник Кирпонос предпринял энергичные контрудары на Бердичев и со стороны Коростеньского укрепленного района, что заставило группу немецких армий «Юг» приостановить свое наступление в районе Житомира. Это дало возможность командованию Юго-Западного фронта вывести из-под угрозы окружения главные силы 6-й и 12 армий.
Советские войска, ведя ожесточенные бои с врагом на киевском направлении, более месяца сдерживали германскую группу армии «Центр». Этот выигрыш во времени был важен для нашей подготовки к защите Москвы. Немецкие генералы Бутлар, Гальдер, Гудериан, Меллентин назвали сражение под Киевом «стратегической ошибкой», из-за него «немцы потеряли несколько недель для подготовки и проведения наступления на Москву, что, по-видимому, немало способствовало его провалу».
Сталин категорически тре- бовал удерживать до последней возможности фронт обороны западнее Днепра, ни в коем случае не отдавать Киев. Маршал А. Василевский писал, что «при одном упоминании о жестокой необходимости оставить Киев Сталин выходил из себя и на мгновение терял самообладание». 8 августа Кирпонос заверил его: «все наши мысли и стремления, как мои, так и Военного совета, направлены к тому, чтобы Киев противнику не отдать». Войска под его руководством героически защищали столицу Украины, наносили сильные удары по немецкой армии. Начальник штаба германского верховного главнокомандования фельдмаршал Кейтель констатировал 11 августа: «У Киева войска группы армий несут большие потери. Здесь их придется несколько отвести назад». М. Кирпонос в труднейшей обстановке допускал просчеты, но ошибочно считать, что именно по его вине были окружены войска Юго-Западного фронта.
18 сентября ставка разрешила оставить Киевский укрепленный район и переправить войска 37-й армии на левый берег Днепра. Кирпонос стал выводить войска Юго-Западного фронта из окружения. Мощные удары врага расчленили фронт, пришлось вырываться из кольца отдельными частями и соединениями. Немцы окружили управление фронта. И. Баграмян пишет в книге «Так начиналась война»: «В контратаке генерал Кирпонос был ранен в ногу. Его на руках перенесли на дно оврага, к роднику. ...Примерно в половине седьмого вечера Кирпонос, Бурмистенко и Тупиков в кругу командиров обсуждали варианты прорыва... В это время противник начал интенсивный минометный обстрел. Одна мина разорвалась возле командующего. Кирпонос без стона приник к земле. ...Генерал был ранен в грудь и голову. Через две минуты он скончался». Его адъютант майор Генный снял с кителя генерала Золотую Звезду и ордена. После окончания войны у родника, в овраге, установили мраморную плиту с надписью: «На этом месте 20 сентября 1941 года погиб командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Кирпонос М. П.». В 1943 году останки генералов Кирпоноса и Туликова были перевезены в Киев. Они покоятся в парке Вечной славы, у обелиска возле могилы Неизвестного солдата». И после этого некоторые исследователи решаются писать о том, что Сталин послал генерала Баграмяна в окруженную группировку с задачей тайно расстрелять Кирпоноса... Слишком недалеким и мелким выглядел бы в таком случае Сталин. В сентябре Баграмян не летал в Москву, не встречался и не разговаривал с ним.
…Ничем не обоснованные попытки навести позорную тень предательства на генералов Павлова, Лукина, Кирпоноса вызывают возмущение. Тяжелые поражения первого этапа войны дорого обошлись стране. Были и виновники неудач. Но это не дает права для огульных оценок. Истоки поражений и побед нельзя упрощать, сводить только к тем или иным знаковым персонажам. Надо дорожить своей историей.
А. Огнев,
участник Великой Отечественной войны,
г. Тверь
|
