Сегодня на телевидении и радио, различных СМИ постоянно звучат слова «большевистский переворот», когда речь идет о Великой Октябрьской социалистической революции. Понятно, что тем самым идеологи нынешней власти стараются принизить значение этого огромного исторического события, исказить его суть. Так была ли народная революция? Вот о чем говорят факты в интерпретации видных историков.
Задолго до 1917 года звучали предупреждающие голоса русской интеллигенции. Вот Антон Павлович Чехов, который так сторонился политики: «Да ведь так гнить без конца нельзя... Гниет болото, гниет да и высохнет... И запылает от искорки торф в глубине и лес наверху» (из воспоминаний Владимира Гиляровского). Вот Лев Толстой, последние публикации и письма: «Понимаю нетерпение революционеров», «Готовится страшное событие», «... негодование и ужас перед деятельностью царствующего в наше время Чингисхана с телефонами и аэропланами, облекающего свои злодеяния в форму законности... просится наружу».
А.Н. ПОНОМАРЕВ, доктор исторических наук, заведующий сектором научно-исследовательской работы центра научного использования и публикации архивного фонда главархива г. Москвы:
- Слова Толстого оправдались уже в 1914 году: в июне в Москве бастовали 200 тысяч рабочих, больше, чем в 1905 году. Так что обстановка и до революции уже была накалена до предела. Но я хотел бы особо остановиться на событиях от февраля до октября 1917 года. Посмотрите: еще летом на выборах в Московскую городскую Думу большевики получают всего 11 процентов голосов, меньшевики и эсеры — 70 процентов. А в сентябре, когда происходили выборы в районную Думу, у большевиков уже 52 процента голосов. С чем же это было связано? Нас теперь уверяют: большевики оказались искуснее, чем меньшевики и эсеры, лозунги взяли такие, за которыми народ шел, а сами их потом не осуществили. Да нет, дорогие товарищи, дело было не в этом. Почитайте хотя бы воспоминания генерала Деникина, где он дает страшную картину положения в России к осени 1917 года и обвиняет вовсе не большевиков, а Временное правительство. Меня просто удивляет, что и сейчас продолжаются разговоры о том, будто бы Октябрьская революция в России победила уже к 26 октября. Да как она могла победить без Москвы, крупнейшего промышленного центра, больше Питера со всеми его окрестностями? Без его 100-тысячного гарнизона, крестьян в солдатских мундирах, который, отдав большевикам 82 процента голосов, так и не вышел из казарм? Московский Совет, поддержав Питер и создав военно-революционный комитет, до 27 октября по сути не предпринимал активных боевых действий. В этот день вечером Комитет общественной безопасности, где главную роль играли командующий Московским военным округом Рябцев и городской голова Руднев, получив сведения, что Ставка направила в Москву верные Временному правительству войска, предъявил Московскому Совету ультиматум: вам дается 15 минут, если вы не самораспуститесь, начнем обстрел из орудий. Аналогичный ультиматум — в Кремль, где находились солдаты 56-го полка, поддерживавшие большевиков. Их обманным путем заставили открыть ворота, и произошли страшные события. Но лучше я прочитаю документ, который ставит точку в вопросе о том, кто все-таки пролил первую кровь в Москве. Это донесение генерала Кайгородова своему начальству через два дня после того, как революция победила.
Документ. «Доношу о событиях, разыгравшихся в Кремле и Арсенале с 26 октября по 3 ноября в моем присутствии. В 8 часов утра 28 октября Троицкие ворота были открыты прапорщиком Берзиным, комендантом Кремля, и впущены в Кремль юнкера. Прапорщик Берзин был избит и арестован. Тотчас же юнкера заняли Кремль, поставили у Троицких ворот два пулемета и броневой автомобиль и стали выгонять из казарм склада и 56-го пехотного полка солдат, понуждая прикладами и угрозами. Солдаты в числе пятисот были построены без оружия перед воротами Арсенала. В это время раздалось несколько выстрелов, затем юнкера открыли огонь из пулеметов и орудия от Троицких ворот. Выстроенные и без оружия солдаты склада падали как подкошенные, раздались крики и вопли, все бросились обратно в ворота Арсенала. Но открыта была только узкая калитка, перед которой образовалась гора мертвых тел — раненых, потоптанных и здоровых, минут через пять огонь прекратился, оставшиеся раненые стонали, лежали обезображенные трупы».
А.Н. ПОНОМАРЕВ:
- Генерал Кайгородов в своем донесении скрыл один существенный факт: именно он спас солдат от дальнейшего расстрела, потребовав от юнкерского полковника «прекратить это безобразие». Тот ответил: «Не ваше дело». Тогда генерал, больше тридцати лет отдавший службе в российской армии, принял решение погибнуть вместе со своими солдатами и встал в их шеренгу. Расстрел прекратился. Вот после этого события в Москве и развернулись ожесточенные бои. Триста фамилий погибших рабочих и солдат уже найдено к настоящему времени, 240 человек были похоронены у Кремлевской стены. Несмотря на это, когда белогвардейцы сдались, все они были отпущены с миром, офицерам было сохранено даже оружие. Но это уже не остановило гражданскую войну.
"Позиция"
|
