Песни военной поры появились вроде бы в самое неподходящее для песен время, в самые трудные и тревожные годы. Но они были настолько значительны и в них было столько поэзии и чувства, что и сегодня глубоко волнуют не только «защитников прошлого» - ветеранов, но и молодых людей, подверженных агрессивным атакам всевозможной попсы, шлягеров и т.п.
На высокой оптимистической ноте заканчивается предвоенный «Марш танкистов» - «враг будет бит повсюду и везде». Но потребовалось полтора года жесточайших сражений прежде чем состоялся Сталинград и появилась уверенность, что теперь мы будем бить фашистов «повсюду и везде».
...В первые же дни войны возникла песня «Священная война», поистине ставшая военным гимном. Даже в одном её припеве - «Пусть ярость благородная вскипает, как волна...» - схвачено, сконцентрировано настроение народа, всё, чем жила тогда страна. Эта песня облетела всю страну и стала призывом для всего народа.
Вопреки мудрому изречению «когда говорят пушки, музы молчат» во время Великой Отечественной войны песни вместе с народом защищали Родину. Они догоняли бойцов, отправлявшихся на фронт, и вставали в походную колонну, шли вместе о ними в атаку, сдерживали натиск врага. В этих песнях вся наша жизнь, любовь и верность, наше мужество, счастье и торжество, все наши нескончаемые пути-дороги, страдания, печали, надежды. Доверительная интонация песен, простой, русский, разговорный язык подкупал и солдат, и тружеников тыла. Многие из этих песен стали классикой, вошли в сокровищницу музыкальной культуры нашего народа.
Встречаясь с ветеранами войны, распевая с ними песни фронтовой поры, я замечаю, как светлеют, молодеют их лица, как распрямляются их согнутые годами плечи. Невольно задаюсь вопросом: в чем же столь удивительная духовно-эстетическая значимость этих музыкальных творений?
Не было в наших песнях грубых бранных слов, не было и малейшего намёка на пошлость. В них царила высокая и светлая любовь, озаренная самыми лучшими человеческими чувствами. Поём и сейчас и, убежден, будем и в будущем петь, с душевным трепетом произнося слова, воскрешающие в душе и сердце сокровенные каждому человеку строки...
Тогда ведь не существовало телевидения и далеко не у всех было радио, но как быстро эти песни передавались из уст в уста и сразу становились известными в тылу и на фронте. Эти песни были выстраданы не только их авторами, но и вcем народом. На фронте связисты передавали друг другу по радио и полевым телефонам слова новых песен и их мотивы. Песен ждали, поэтому они не могли не появиться. Песни для души...
И не только для души, тоскующей по любимой, по малой родине своей, ждал солдат песен («...под этот вальс в краю родном любили мы подруг»), не только о том, что «встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось». Зверства фашистов, которые они творили на нашей земле в отношении мирного населения и военнопленных, были настолько ужасны и бессмысленны, что трудно даже представить, что совершались они нормальными людьми. Это была какая-то вакханалия жестокости, какая-то адская фантасмагория, совершаемая нелюдями, которым застила всё кровавая пелена - и зрение, и совесть, и душу, и всё человеческое.
Вот что рассказал писатель Константин Воробьев в своей автобиографической повести «Это мы, господи!..» о каунасском лагере военнопленных. Эсэсовцы, вооруженные железными лопатами, «стояли, выстроившись в ряд, устало опершись на свое «боевое оружие». Еще не успели закрыться ворота лагеря, как эсэсовцы с нечеловеческим гиканьем врезались в гущу пленных и начали убивать их. Брызгала кровь, шматками летала срубленная неправильным косым ударом лопаты кожа. Лагерь огласился рыком осатаневших убийц, стонали убиваемые, тяжелым топотом ног в страхе метавшихся людей. Умер на руках у Сергея капитан Николаев. Лопата глубоко вошла ему в голову, раздвоив череп» (Журнал «Наш современник», № 10, 1986 г.).
Писатель Константин Симонов в своих очерках о первых неделях войны писал: «Я никогда не забуду Минское шоссе, по которому шли, бесконечно шли беженцы. Они шли в чем были, в чем вскочили с кровати, неся в руках маленькие узелки с едой, такие маленькие, что непонятно, что же они ели эти пять, десять, пятнадцать суток, которые шли по дорогам. Над шоссе с визгом проносились немецкие самолеты... Они летели низко, как будто хотели раздавить тебя колёсами. Они бомбили и обстреливали дорогу. Не выдержав, беженцы уходили с кровавого асфальта в глубь леса и шли вдоль дороги, по обеим ее сторонам, в ста шагах от нее. На второй же день немцы поняли это. Теперь их самолеты шли не прямо над дорогой, они шли немножко в стороне, по сторонам от дороги, в ста шагах от нее, и ровной полосой клали бомбы там, где, по их расчетам, двигались люди, ушедшие с дорог» (Газета «Голос Родины», 1984 г., №46).
...Страшнее ужаса нависшей над человеком смерти был детский крик «мама» над мертвой матерью, убитой немцем, или плач матери над телом своего дитя.
Возвращаясь на родную землю, солдат видел страшные, жуткие картины: сожженные города и сёла, повешенных, истерзанных людей, замученных узников концлагерей. То, что у советского солдата были основания для ненависти и мщенья, признавали даже германские журналисты. Журнал «Шпигель» заканчивал один из своих репортажей такой фразой: «В 252-ом (советском) стрелковом полку у 158 солдат и офицеров родственники были замучены или убиты немцами, а у 56 солдат семьи были вывезены в Германию» («Литературная газета», 03.10.1979 г.).
Поэтому родившаяся в первые дни войны песня «Священная война» с её призывами «Пусть ярость благородная вскипает, как волна... Дадим отпор насильникам, грабителям, мучителям людей» была, так сказать, постоянно действующим фактором, определявшим душевное состояние солдата и его поведение в бою. Поэтому в его душе находили глубокий отклик песни, в которых были слова: «Враги сожгли родную хату, сгубили всю его семью», «Не уйдет чужеземец проклятый... Навсегда уложили в лесу за великие наши печали, за горючую нашу слезу», «За слёзы наших матерей -Огонь!» И наконец; «И нет мне покоя ни ночью, ни днём, от ярости я задыхаюсь. И только в атаке, в бою, под огнем я местью своей упиваюсь».
250 дней обороняли город русской славы Севастополь. О судьбе одного из них рассказывает песня «Заветный камень». Помните: «...Тот камень заветный и ночью, и днем матросское сердце сжигает огнем. Пусть свято хранит мой камень-гранит: он русскою кровью омыт».
Нет, это не обычная песня. Создан огромной драматической силы и глубины психологической характеристики образ солдата-патриота, защитника Отечества. Это - новый, современный реквием, проникнутый человеческой скорбью и трагическим пафосом. Это сочинение о погибших, но обращено к живым, рассказывает о смерти, но воспевает жизнь, рождено войной, но всем своим существом устремлено к миру.
Наконец, оно обращает наши мысли к ветеранам: «Кто Родине новую славу принес», к Родине и ее городу-герою, который уже не российский, и не советский. И все-таки на оптимистической ноте - всё возвратится - заканчивается это великое произведение: «Сквозь бури и штормы пройдет этот камень и станет на место достойно... И в мирной дали пройдут корабли под солнцем родимой земли».
...Он погиб, защищая жизнь. И слышится мне из его далека перешедший в другую, послевоенную песню вопрос: «Жизнь, ты помнишь солдат, что погибли, тебя защищая?» Это нас, живущих, он спрашивает, с тревогой и надеждой ожидая приговор.
Еще долгих три года оставалось до нашей победы, когда матрос, умирая, завещал своим товарищам: «...чтоб вдали от нашей земли о ней мы забыть не смогли».
И ответили ему своими песнями побывавшие во многих странах Европы солдаты-победители:
«Но советской нашей родины не забыли мы нигде».
«А я остаюся с тобою, родная навеки страна».
«Желанья свои и надежды связал я навеки с тобой - твоею суровой и ясной, с твоею завидной судьбой».
Вот чувства солдата, возвратившегося на родину после долгой разлуки с ней: «...Пусть плакать в час свидания солдату не положено, но я любуюсь Родиной и на скрываю слёз... Была бы наша Родина богатой да счастливою, а выше счастья Родины нет в мире ничего!»
...Но тоскует солдат по своим товарищам, спрашивая их словами песни: «Где же вы теперь, друзья-однополчане?» и приглашает своего друга: «Мы тебе колхозом дом построим, чтобы было видно по всему, - здесь живет семья российского героя, грудью защитившего страну».
Много песен о Великой Отечественной войне создано поэтами и композиторами. И в каждой из них - биография наших славных предтечей, частица нашей общей судьбы. Поистине, эти песни судьбинные, в них драматическая биография как всей страны, так и каждого отдельного человека.
Не по эгоистическому желанию, а по исторической справедливости хотят ветераны войны через эти песни остаться в памяти потомков поколением, заслонившим Родину в годы смертельной для нее опасности. С болью и горечью думаю: неужто эти песни уйдут в небытие вместе с героическим, славным поколением?..
Владимир ЮДИН, "Позиция"
|
